На протяжении многих веков основным занятием населения Японии было поливное рисосеяние. Этот хозяйственно-культурный тип сложился в Японии еще до нашей эры в рамках культуры яёи.
Японское земледелие издревле было пашенным. Примитивное легкое рало (суки), запряженное лошадью, а еще чаще волом, являлось основным орудием обработки земли.
В позднем средневековье возрастающее обнищание крестьянства и все большая раздробленность земельных участков привели к вторичному распространению мотыжного земледелия. Основными орудиями стали заступ и мотыга (кува), имеющая много разновидностей — широкая, узкая, заостренная, трехзубая, пятизубая и т. д. Жатва риса производилась серпом (кана). Мачетевидный нож-топорик (ната) служил универсальным орудием и в саду, и в поле, и в лесу для обрезки сучьев, расчистки кустарника, рубки тутовых ветвей для шелководства. В настоящее время в ряде хозяйств применяется малая механизация — моторные фрезы и культиваторы (коунки).
Очень много операций в японском традиционном сельском хозяйстве делается голыми руками. Сюда относится прополка грядок от сорняков (в Японии не только овощные, но и злаковые культуры — грядковые) и наиболее трудоемкая операция в рисоводстве — высадка рисовой рассады, которая производится в мае — июне, когда еще довольно прохладно. Стоя по колено в вязком жидком иле затопленных рисовых полей, крестьяне вдоль натянутой бечевки на строго одинаковом расстоянии друг от друга высаживают отдельные ростки зеленой рисовой рассады. А на узких террасовых полях, следующих каждому изгибу склона холма, ряды рассады уже не прямые, а строго повторяющие каждый криволинейный изгиб валика, окаймляющего поле.
Древнейший хозяйственно-культурный тип, бытовавший еще до земледелия, — тип прибрежных рыболовов и собирателей пережиточно сохраняется в окраинных районах страны. Рыбацкие деревни издавна были беднейшими в Японии. Особенно это проявляется сейчас, когда основную роль в добыче рыбы играет флот открытого моря, а рыбаки-крестьяне могут вести лишь прибрежный лов в оскудевших водоемах. Орудия лова японского рыбака весьма разнообразны – это сети, кошельковые невода, переметы, удочки.
Помимо рыбной ловли большую роль играют сбор и добыча всевозможных продуктов моря – водорослей, морских ежей, всяческих ракушек, кальмаров, осьминогов. Всё
На ловле относительно глубоководных моллюсков специализируется небольшая этнографическая группа берегового населения Южной Японии – ама. Профессия ныряльщика в этой группе преимущественно женская. Там, где был распространен промысел раковин-жемчужниц, сейчас возникли крупные, современно оснащенные предприятия по искусственному выращиванию жемчуга.
Промысел пресноводной рыбы имеет очень небольшое значение по сравнению с морским. Из пресноводных рыб особенно ценятся небольшая рыбка похожая на форель «аю». На реке Нагара в префектуре Гифу, сохранился старинный способ промысла рыбы с помощью дрессированных бакланов, удерживаемых ловцом за веревочку с кольцом, надетым на шею птицы. Сейчас этот способ является в основном туристическим аттракционом.
Промысел рыбы и морских продуктов ведется с плоскодонных лодок – шаланд. Эти же небольшие суденышки выполняют немаловажную роль и в прибрежном транспорте.
В сухопутном транспорте традиционные средства во второй половине 20 века уступили свое место автомобилям, мотоциклам, скутерам, мопедам, мотороллерам, велосипедам с прицепными колясками и т.д. Но еще в середине 20 века не редкостью были одно- и двухколесные тачки для перевозки грузов и лямки с деревянной рамой – подставкой для переноски соломы и хвороста на спине. Колесные экипажи с конной или воловьей упряжкой всегда были в Японии распространены меньше, чем ручные тележки. Однако способ перевозки человека человеком – рикша (от японского слова «дзин-рики-ся», т.е. повозки с человеческой тягой) не является традиционным японским: он был изобретен европейцами в Японии и широко распространился во всей Восточной и Юго-Восточной Азии, особенно в колониальных странах. В самой же Японии сейчас он практически исчез.
Несмотря на разнообразие климатических условий, основной тип традиционного жилища японцев практически одинаков во всех районах страны. Лишь некоторые небольшие горные и островные этнографические группы выделяются своеобразными локальными типами жилища, которые в наши дни повсюду вытесняются общеяпонскими (кроме острова Хоккайдо) и сохраняются разве что в виде местных достопримечательностей. Более того, не только традиционные городское и сельское жилища почти не различаются между собой, но даже в интерьере домов современной многоэтажной индустриальной застройки сохраняются традиционные черты.
В этих традиционных чертах японского жилища нашли отражение сложные компоненты этногенеза японцев, генезиса всей их культуры. Тяжелая соломенная крыша с четырьмя скатами и характерным гребнем, типичная для старинных сельских жилищ, восходит к перекрытиям полуземлянок «татэана», не имевших стен и служивших убежищем неолитическим жителям Японии. Такие постройки, углубленные в землю на метр-полтора, под названием «этамуро», сохранились кое-где как подсобные помещения и до нашего времени. Конструкция стен японского жилища генетически восходит к традициям малайско-австронезийских народов, выходцев из Юго-Восточной Азии. Эти народы принесли в Японию каркасно-столбовое жилище на сваях. Первоначально (и это можно видеть по сей день в архитектуре некоторых наиболее древних синтоистских храмов) сваи были высокими, 1—2 м. Сейчас они заменяются низкими, не более полуметра, бетонными столбиками, выступающими из фундамента, и с внешней стороны оббиваются досками, так что снаружи свайная конструкция не видна, но принцип ее сохраняется. Вся тяжесть крыши падает на центральный и угловые столбы каркаса; стены не выполняют несущей функции и поэтому делаются тонкими, из не очень прочных материалов — обмазанной глиной и побеленной дранки, тонких досок, фанеры.
Обычно в японском доме сплошными бывают только торцовые стены, боковые же стены на большой части фасада дома, особенно с южной стороны, отсутствуют; мало и внутренних постоянных перегородок, нет и постоянно настланного пола: все это заменено подвижными щитами разных конструкций— «татами», «сё-дзи», «фусума», «амадо». Эти щиты — нечто среднее между архитектурной деталью и мебелью. В старину дом даже сдавался в наем без них— съемщик привозил их с собой вместе с прочей немногочисленной обстановкой.
Почти вся жилая площадь традиционного японского дома, кроме дощатого пола веранды, кухни и прихожей, покрыта соломенными матами — «татами», которые сделаны из прессованной рисовой соломы и обшиты с обеих сторон циновкой из особой травы «игуса», а по краям плотной тканью. Обычно татами в русской литературе называют циновками, но это не совсем точно: они лишь обшиты циновкой, имеют несколько сантиметров в толщину, не гнутся и слегка пружинят под нажимом. Сверху татами содержатся в идеальной чистоте, потому что при минимуме мебели на них сидят, а на ночь стелят постель. Ходят в комнате по татами без обуви, даже домашней, только в носках.
В больших балках, окаймляющих периметр дома и разделяющих пол на застланные татами квадраты, проделаны пазы. Им точно соответствуют такие же пазы в балках потолка. Между потолком и полом в пазах скользят, свободно сдвигаются и раздвигаются многочисленные вертикальные щиты. Прежде всего это «амадо»— щиты, сколоченные из толстых массивных досок. Они находятся в пазах наружных, самых крайних балок дома, стыкаются впритык и могут быть жестко закреплены засовами. В наши дни в середине некоторых амадо делается небольшой застекленный прорез— окошечко. Амадо задвигаются на ночь или в ненастную погоду, играя роль наружных ставен, а днем, в хорошую погоду, их все можно одну за другой убрать в специальный ящик около торцовой стены. За линией амадо обычно тянется «энгава»— неширокая галерея с дощатым полом. В пазах балок, отделяющих энгаву от собственно жилой внутренней части дома, находятся «сёдзи» — рамы из сравнительно тонких реек, оклеенных полупрозрачной промасленной бумагой, вроде кальки. Они служат, подобно занавескам, главным образом для зрительной изоляции и в современных домах иногда встраиваются в оконные проемы параллельно остекленным рамам, заменяя занавески. Вообще следует отметить, что и в современном строительстве в Японии нередко предпочитают скользящие окна и двери навесным на петлях. Но в конце 1960-х — начале 1970-х годов все в большем числе домов, как городских, так и сельских, наметилась тенденция к переходу от сёдзи, обтянутых бумагой, к сёдзи, остекленным матовым полупрозрачным стеклом.
Каждая сёдзи в отличие от амадо скользит в своем особом пазу, так что стыкуются они внахлест. В жаркую погоду можно сдвинуть не только все амадо, но и все сёдзи, и с боков дом превратится в открытую беседку, насквозь продуваемую ветром. В жару и духоту японского влажного лета возможность так насквозь проветривать дом является очень ценной. Балки, расчленяющие плоскость пола и потолка внутри дома, также снабжены пазами, в которых скользят «фусума» — реечные щиты, сплошь обшитые светлым картоном и только по краям окантованные черной деревянной рамой. Там, где у европейской двери была бы ручка, в фусума врезается металлическое круглое углубление — «хикитэ». Скользя в пазах, фусума выполняет функции межкомнатных перегородок и дверей. Благодаря им интерьер японского дома может быть из одной большой залы трансформирован в помещение, разделенное на ряд маленьких комнаток, когда жители укладываются спать.
Вдоль торцовых стен изнутри устраиваются полки, прикрывающиеся фусума и превращающиеся в большие закрытые стенные шкафы. Туда на день убираются постельные принадлежности, там хранится и домашняя утварь.
В одной из торцовых стен, в углу, обычно имеется ниша — «токонома». Назначение токонома чисто эстетическое. В ней вешается картина или свиток с каллиграфическим изречением, под картиной ставится ваза с цветами или какое- либо другое украшение. Это своего рода «красный угол» японского дома.
Токонома, татами, сёдзи первоначально появились в жилищах знати, но к началу XIX в. стали непременной принадлежностью жилища всех слоев общества, кроме самых бедных, как в городе, так и в Деревне. В зависимости от состоятельности владельца менялись размер дома, высота потолков, качество отдельных деталей, но общая схема оставалась одна и та же, даже дворцы высшей японской знати, построенные с XVIII в. до середины XIX в., полностью в нее укладывались.
В расположении жилища относительно улицы существует большое разнообразие подтипов. В Токио, например, дом стоит посреди дворика, отгороженного от улицы высокой стеной. В Киото, напротив, дома открываются прямо на улицы, плотно примыкая один к другому, нужно пройти через дом, чтобы попасть в задний дворик. Дома горожан нередко двухэтажные с очень узкими и крутыми внутренними лестницами. Иногда жилое помещение находится только на втором этаже, а в нижнем располагается лавка или мастерская; бывает и так, что мастерская и жилье расположены на одном этаже и только разделены перегородкой. Обычно при доме разбивается миниатюрный садик.
Крестьянская усадьба кроме дома включает и ряд хозяйственных построек. В планировке усадеб разных районов Японии наблюдается большое разнообразие. Помимо хлевов, сараев, амбаров характерной принадлежностью богатых крестьянских усадеб является «кура» — башнеобразная постройка с глухими кирпичными белеными стенами, служащая кладовой для ценной утвари на случай частых в Японии пожаров.
За сто с лишним лет, прошедших после начала проникновения европейской строительной техники, в Японии построено много зданий в самых разных европейских архитектурных стилях, так что центральные части крупных городов стали выглядеть вполне по-европейски. Но это исключительно административные, служебные, производственные постройки, больницы, университеты, универмаги и т.д. Жилищное строительство велось в традиционном стиле, и лишь в последние два десятилетия в нем стали происходить существенные изменения.
В настоящее время в деревне почти исчезли традиционные соломенные крыши. В городах старинная свинцово-серая фигурная черепица сменяется либо жестью, либо глазурованной черепицей, окрашенной в яркие синие и красные тона. Широко развернулось пригородное строительство: склоны крутых холмов, поросших кустарником и лесом, террасируются, на них возводятся одно-двухэтажные коттеджи, в которых черты-облика традиционного японского дома причудливо сочетаются с элементами европейской архитектуры. Рядом со старыми жилыми кварталами тесно скопившихся деревянных домиков поднялись ряды новых многоэтажных стандартных панельных жилых домов, так называемых «данти». Однако и в коттеджах, и в данти в интерьере отдельных комнат и целых квартир при наличии современных типов ванны, туалета, кухни все еще стойко сохраняются структурные элементы национального японского жилища — татами, фусума, токонома и т. д.
В японском традиционном жилище мебели очень мало. Для хранения вещей служат стенные шкафы. Постельные и носильные вещи хранят на полках.
Японцы спят на циновочном полу, постелив на него «футон»— матрацы, сидят также на полу, поджав ноги под себя и подложив плоскую стеганую ватную подушечку «дзабутон». Из крупной мебели в комнате обычно бывает только невысокий, около 30 см высотой, обыденный столик «цукуэ». Ножки цукуэ делаются широкими и закругленными, чтобы они не рвали циновочную обшивку татами.
В современных квартирах имеется и европейская мебель — кресла, тумбочки, журнальные и телевизионные столики, письменные столы. Но спальные кровати до сих пор широкого распространения не получили. В квартире городской семьи часть комнат может быть обставлена полностью по-европейски, но это обычно гостиные, а не спальные комнаты.
С древнейших времен основой питания японцев был рис. Из риса готовятся разные блюда, но главное— это «гохан», т.е. просто вареный в рассыпчатую без масла, соли и каких-либо приправ рис. Кроме риса всегда известны были каши из других злаков, в частности проса, но ими питалась беднота, которой риса не хватало. Очень часто рис как основное блюдо заменялся разными видами лапши из пшеничной или гречишной муки. Эти крахмалистые виды пищи образуют категорию «сюсёку», т. е. «главной пищи». Все прочие блюда— овощные, рыбные, мясные и другие— входят в категорию «фукусёку»— «дополнительной пищи» и рассматриваются только как вкусовое дополнение или приправа к «сюсёку». Из китайской кухни в японскую было заимствовано большое число соевых продуктов: коричневый жидкий соленый соус «сёю», в который макают овощи и рыбу при еде; пресный соевый творог «тофу» — непременный компонент утреннего завтрака; паста из перебродивших соевых бобов «мисо», которая идет более всего на приготовление супов, входящих как в обеды, так и в завтраки.
В приготовлении дополнительных блюд для японской кухни характерно стремление как можно меньше менять обработкой природные качества продукта. Овощи — редька, капуста, огурцы подаются в зависимости от сезона либо свежими в мелко нарезанном или в натертом и подсоленном виде, либо квашеными, солеными, маринованными, реже вареными или обжаренными. Рыбу и всевозможные другие продукты моря — осьминогов, кальмаров, раковинных моллюсков, крупных креветок японцы охотнее всего едят в сыром, реже в вяленом виде, хотя в японской кухне есть немало способов приготовления вареных, запеченных, жаренных на сковороде или на углях блюд из этих продуктов.
Блюда из мяса и птицы, наподобие поджарки и маленьких шашлычков, первоначально возникли как охотничья, походная еда; на их приготовлении специализируются многие маленькие харчевни и рестораны, но для повседневного или домашнего питания такие блюда не характерны. В прошлом коров не только не убивали на мясо, но никогда и не доили. Японская корова давала так мало молока, что его едва хватало для выкорма теленка, поэтому считалось аморальным отнимать у теленка то, что ему предназначалось природой.
Молочные продукты в Японии еще недавно почти не были известны. Сейчас они потребляются повсеместно, хотя и в небольших количествах. Это молоко, сливочное масло, сыр, простокваша, мороженое, различные напитки из подсахаренной пахты и т. д.
Лишь после второй мировой войны в Японии расширилось потребление мясных продуктов и соответственно распространилось стойловое разведение породистого крупного рогатого скота. Но еще в 1950-х годах среди части населения, преимущественно пожилых людей, существовало предубеждение против употребления говядины в пищу. Считалось, что говядина как пища не подходит для благонравного человека. Затем это предубеждение исчезло, и в 1960-х годах говядина рассматривалась просто как некоторая роскошь, как элемент праздничной пищи, а сейчас, хотя и в небольших количествах, она входит в повседневный рацион питания, что, несомненно, связано и с ослаблением влияния буддийской религии, которая осуждает любое убиение животных, а убиение коров считает особенно греховным. Даже разделка туш павших животных, снятие и обработка шкуры, выделка кожи считались занятиями, достойными лишь касты отверженных.
В японских национальных блюдах очень мало не только мяса, но и жиров. Поэтому в настоящее время в Японии с развитием привычки к мясной пище стали популярны некоторые блюда китайской кухни, особенно всякие виды лапши с мясом и пельмени. Из европейской кухни наиболее популярна итальянская, блюда которой, такие, как спагетти или ризотто, сравнительно близки к японским принципам кулинарии и сервировки.
Самым обычным напитком для японцев является некрепко заваренный зеленый чай, который пьют в любое время дня, до еды, после еды и во время еды. Специальный сорт очень крепко заваренного, густого, взбитого кисточкой в пену зеленого чая предназначается для чайной церемонии — особой формы проведения досуга в дружеской компании. Зеленый чай пьют без сахара, но иногда заедают сладостями, вроде пастилы.
Из спиртных напитков в Японии издавна были известны два типа рисовой водки— «сакэ», сладковатая, крепостью около 16°, и вдвое более крепкая, с сильным сивушным привкусом «сётю», считавшаяся вульгарным напитком. Рисовую водку пьют очень маленькими рюмками в подогретом виде. В современной Японии употребляется также довольно много виски, популярностью пользуются пиво и лимонад, а виноградные вина и минеральные воды, напротив, почти не получили распространения.
Прочно сохраняется приверженность японцев к традиционным формам посуды. Сервировка обычного японского стола
примерно одинаковая для завтрака, обеда ужина, состоит из котелка с горячим сом, который деревянной лопаткой вкладывается по чашкам-пиалам. Из чашек рис едят палочками, время от времени перемежая рис кусочком дополнительного блюда, который берут теми палочками с плоского блюдца. Японская посуда может быть керамической, фарфоровой, деревянной, металлической, лаковой, а в наши дни и пластмассовой, но формы ее одни и те же. Это прежде всего полушаровидные чаши — пиалы — средних размеров для супа или риса (тяван), более крупные для лапши (домбури), совсем миниатюрные для сакэ (сакадзуки). Чашки для чая помимо этого имеют цилиндрическую, стакановидную и другие формы. Крышки к пиалам делаются немного меньшего диаметра поэтому не перекрывают пиалу, а несколько утапливаются в ней. В центре крышки находится ободок-поддон, и, будучи перевернутой, крышка превращается в блюдце-тарелочку, которую можно использовать для приправы. Боковых ручек у японской столовой посуды вообще не бывает, за исключением заварных чайников. ,
Особенно разнообразны блюдца и блюда, предназначенные для разных фукусёку. Японская банкетная кулинария придает внешнему оформлению блюда едва ли не большее значение, чем его вкусу, поэтому соответственное внимание уделяется выбору формы посуды, на которой кушанье будет подано. Чаще всего встречаются блюда квадратные и удлиненно-прямоугольные, нередки ромбические или иных, еще более сложных конфигураций, но все они, как правило, плоские, без высоких закраин.
Костюм как элемент материальной культуры японцев подвергся, пожалуй, наиболее сильной европеизации. Однако национальная одежда в Японии сохранилась и продолжает развиваться по своему, отличному от европейской моды пути, только значительно сузилась сфера ее употребления. Национальные формы одежды в настоящее время носятся и мужчинами, и женщинами главным образом как домашняя одежда, отчасти также как одежда отдыха и досуга, например, при пребывании в курортном пансионате, а у женщин и как нарядная выходная одежда.
Покрой японского национального платья чрезвычайно прост. Японские традиционной выделки ткани имеют одну «сяку» (японский фут, около 30 см) |ширины. Через плечи человека перекидывается по полотнищу так, чтобы сзади
и спереди они свисали до полу, затем сшиваются сзади и по бокам (от линии талии и ниже). На руки накидывается еще по полотнищу; в мужском костюме они свисают до талии, в женском — иногда ниже колен (чем длиннее, тем наряднее) — это рукава. Они пришиваются по окату вокруг плеча и прошиваются ниже манжет с внешней и нижней стороны, так что с внутренней стороны провисающего рукава и подмышкой получается довольно большая прореха,— так шьется женское платье, в мужском прорехи не бывает. Из узкой полоски ткани дошивается воротник шалькой, и основной элемент японского национального костюма— халат кимоно можно считать готовым. Кимоно бывают как верхние, так и исподние. Зимой надевают по нескольку кимоно. Поверх кимоно носят также кофты «хаори» такого же покроя, но короче — до середины бедра.
Кимоно не имеет пуговиц и в запахнутом состоянии удерживается поясом — «оби», который завязывается бантом на спине. Мужские оби узкие и завязываются ниже талии иа бедрах, женские, напротив, очень широкие, охватывают часть грудной клетки и закрывают, таким образом, большую часть подмышечной прорехи кимоно.
Прорехи и очень широкие рукава кимоно имеют свое функциональное назначение: в японском очень влажном климате, вызывающем сильную испарину, они улучшают вентиляцию одетого тела.
Старинный поясной элемент японской одежды — длинные, гофрированные широкой складкой юбка-штаны «хакама» сейчас можно встретить лишь в одежде священнослужителей. Традиционные головные уборы — плоскоконические соломенные или бамбуковые шляпы сохранились только в полевой одежде крестьян. Напротив, традиционная обувь— деревянные сандалии-скамеечки на двух брусочках «гэта» и мягкие сандалии «дзори», те и другие без верха, на шнурках, пропускаемых между большим и указательным пальцами ноги, до сих пор широко распространены, и их нередко можно видеть в сочетании не только с национальным, но и европейским платьем. Под такую обувь одеваются специальные японские носки «таби», связанные или сшитые в форме варежки, с отдельным напальчником для большего пальца.
Традиционная рабочая одежда крестьян и мастеровых-ремесленников-г- куртка «хаппи» сходна с хаори, но с узкими рукавами. С хаппи у мастерового сочетаются широкие шаровары, а у крестьян — узкие штаны — «ноговицы».
Современные рабочие, как правило, одеваются в форменную фабричную одежду типа комбинезона. В городе и на улице национальное платье можно увидеть очень редко. Все служащие, мужчины и женщины, являются на работу одетыми исключительно по-европейски (только женский обслуживающий персонал гостиниц и ресторанов японского стиля носит на работе кимоно).
Европейский костюм в Японии следует общемировым закономерностям моды. Однако следует отметить, что в цветовой гамме и в колебаниях покроя (длины, ширины) японцам свойственна определенная сдержанность, и крайности «крика» европейской моды в Японии как бы несколько сглаживаются.
В общественных отношениях и семейном быту японцев большие перемены произошли после второй мировой войны.
До этого времени в Японии сильны были пережитки патриархальщины. Они выражались в бесправном положении женщины в семье, в непререкаемом авторитете отца — главы семьи. Отдельные семьи, особенно в крестьянской среде, объединялись в патронимические кланы — «додзоку», где «боковые», «младшие» по времени возникновения семьи (бункэ) были связаны многими моральными и материальными обязательствами как по отношению друг к другу, так и по отношению к «старшей» семье и ее главе (хонкэ).
Эта устарелая система социальных отношений находила поддержку и в государственном законодательстве, признававшем и охранявшем исключительные права главы семьи, и в монархистской пропаганде, стремившейся представить весь японский народ в виде огромной патронимии, связанной сыновней почтительностью по отношению к главному всеяпонскому «хонкэ» — императорской фамилии.
В послевоенное время патриархальная система отношений и представлений стала быстро распадаться. Однако, несмотря на юридическое равноправие, фактически женщина в Японии все еще дальше от равноправия с мужчиной, чем в большинстве европейских стран. Конфликт поколений отцов и детей нередко принимает довольно острые формы, но в большинстве семей родители все же пользуются решающим влиянием на детей. Достаточно сказать, что больше половины браков заключается не по инициативе самих молодых людей, а по предварительному сговору между их родителями при посредстве свата.
Сдержанность, дисциплинированно и аккуратность воспитываются в каждом японце сызмальства. Воспитание детей мягкое, ребенку предоставляется довольно большая свобода. Детей редко наказывают. Однако Правила этикета им прививают чуть ли не с грудного возраста. На проступки детей реагируют не столько прямым наказанием, сколько косвенным порицанием. Систематическое применение таких методов воспитывает в ребенке постоянное чувство вины и задолженности перед родителями. С одной стороны, это способствует формированию сдержанности и дисциплинированности, но, с другой— в какой-то мере ограничивает уверенность ребенка в своих силах и инициативность. Во всяком случае, когда ребенок приходит в школу в шестилетнем возрасте, он уже настолько организован, что японские педагоги справляются с классами, в которых в среднем насчитывается по 40—50 детей.
Несмотря на сложную систему письма, Япония — страна всеобщего 9-летнего образования и сплошной грамотности. Обучение в шести классах начальной школы и в последующих трех классах средней школы в Японии бесплатное и обязательное. Но эти девять лет еще не дают законченного среднего образования. Для этого надо учиться 3 года в школе высшей ступени, в которой обучение платное. Школы высшей ступени бывают государственные и частные, общеобразовательные и специализированные, наподобие техникумов.
В Японии более двухсот университетов, государственных и частных (не считая нескольких сот вузов с укороченным курсом обучения). Обучение в университетах платное. В государственных университетах плата относительно умеренная, в частных— очень высокая. Поэтому при поступлении во многие частные университеты конкурса нет, тогда как в ведущие государственные университеты всегда большой конкурс. Но причина конкурса не только в этом. Система конкурсов вообще пронизывает все японское образование снизу доверху. При характерных для Японии очень больших классах естественно, что обучение возможно только при применении формализованных методов, в частности программированного обучения и широкого распространения системы тестов. И в сети начальных и средних школ имеются своего рода привилегированные школы, гарантирующие более высокий уровень образования, но принимающие лишь таких учеников, которые выдержат вступительные тесты.
Научно-исследовательская работа в Японии ведется в основном при университетах, отчасти в лабораториях крупных компаний, где она носит, естественно, прикладной характер. Но и исследования, ведущиеся в университетах, также сильно зависят от финансирования предпринимателями. И здесь наблюдается определенная закономерность. Успехи японской промышленности во многом зависели от массовой и своевременной закупки европейских и американских лицензий, которые были затем «доведены» до более высокого уровня. В научных исследованиях более поощряются, лучше финансируются работы, обещающие быструю практическую отдачу. Вообще социальный престиж ученого высок. В этом отражается идущая еще со времен средневековья конфуцианская концепция ценностей, в которой учености отводилось ведущее место.
Система здравоохранения в Японии в основном находится в руках частных предпринимателей. Им принадлежит большая часть больниц. Внебольничная помощь оказывается главным образом частнопрактикующими врачами в своих кабинетах.
Одним из завоеваний японских трудящихся является законодательство о медицинском страховании, охватывающем около половины населения страны. Медицинская помощь застрахованным оказывается как в специальных лечебных учреждениях системы социального страхования, так и в частных больницах и поликлиниках. Но за счет страхового фонда оплачивается не более 50% расходов на лечение. В то же время фонд социального страхования формируется на 50% за счет вычета определенного процента из зарплаты рабочего. Бесплатная медицинская помощь оказывается лишь очень небольшой части больных, в частности лицам, подпадающим под закон о борьбе с туберкулезом. По сравнению с большинством других стран Азии в Японии ниже заболеваемость инфекционными болезнями, хотя трахома, дизентерия, туберкулез и венерические болезни все еще распространены. Зато отмечается в последние годы рост заболеваемости и смертности от сердечно-сосудистых болезней и рака. Довольно высока заболеваемость психическими болезнями. Необходимо отметить и одну из труднейших социальных проблем современной Японии — постоянный рост наркомании и всего, что с этим связано, — преступности, самоубийств, контрабанды, гангстеризма и тому подобного.
Современная японская культура представляет собой сложный сплав традиционных национальных и заимствованных западных элементов. В японской традиционной культуре есть немало унаследованных от феодализма вредных пережитков, реакционных тенденций. Такова, например, та же синтоистская идеология с ее антиисторическим тезисом об исключительном, неповторимом характере японского психического склада и японского пути исторического развития. Таковы и многие концепции семейных отношений, как дух беспрекословного повиновения, брак по сговору и др.
Культурные и художественные традиции японского народа не просто богаты и разнообразны. Они в своем роде уникальны, поскольку создавались в исключительно своеобразных условиях. Находясь достаточно близко к культурным центрам Азиатского материка, Япония имела возможность беспрепятственно заимствовать все лучшее, что создавалось в этих центрах, и в то же время своим островным положением она была застрахована не только от прямых военных и политических вторжений, но и от слишком сильных культурных воздействий, которые грозили бы подавить и подменить процесс ее самобытного и самостоятельного развития.
Многие явления, составляющие в наши дни неотъемлемую часть японского традиционного культурного наследия, хотя первоначально возникали далеко от Японии — в Китае, Индии или странах Юго-Восточной Азии, в дальнейшем именно в Японии получали большее, чем в месте первоначального возникновения, развитие и затем уже воспринимались как специфические японские явления. Это относится к некоторым направлениям в японской живописи и поэзии, искусству чайных церемоний «тя-но-ю», архитектуре, декоративных садов, выращиванию карликовых деревьев и оран жировке букетов (икэбана), борьбе «дзюдо», фехтованию (кендо) и многому другому.
Легко заметить, что ряд вышеперечисленных культурных достижений, таких, как икэбана, дзюдо, декоративный сад, давно уже вышли за пределы Японии, хорошо известны и популярны в других странах мира.
Многие западные историки и социологи склонны выводить специфику лучших достижений японской культуры из двух тесно связанных идеологических систем средневековья, самурайского кодекса морали «бусидо» и буддийской философии «дзэн».
«Бусидо» — это кодекс так называемой, рыцарской чести, проповедующий суровый аскетизм, презрение, к страданиям и, смерти, верность долгу вассалитета, готовность смыть бесчестие и неудачи мучительным самоубийством «харакири».
«Дзэн»— философия иррационализма, столь же аскетичная, проповедующая, что внутреннее просветление воз
можно лишь как прорыв за стены рационального в результате сосредоточенного созерцания и отречения от суеты мира.
Так же как борьба дзюдо, фехтование, стрельба из лука развились в рамках рыцарских воинских упражнений, так и чайная церемония, икэбана, пейзажная живопись, «коан»— поэзия парадоксов— развились среди дзэнских монахов, создававших объекты для созерцания и условия отрешенности от мирской суеты. Они же развили искусство сада в его разных формах: ландшафтный сад, воспроизводящий в миниатюре идеальный ландшафт с определенным философским смыслом, «сад камней», состоящий из волнистого белого песка и замшелых валунов и символизирующий житейское море.
Но вряд ли правы те, кто утверждает, что все эти явления культуры исходили из бусидо и дзэн как из основы. Скорее всего они вместе с бусидо и дзэн возникали из условий жизни средневековой Японии, которые одного человека толкали на путь воинской карьеры, а другого, уставшего от бесконечных смут и треволнений, побуждали к бегству от беспокойной действительности в уединение, к обращению к природе, искусству, к самоуглублению и созерцанию.
В наши дни икэбана, традиционная живопись, каллиграфия и многое другое, развившиеся в духовной жизни японцев в средние века, входят составной частью в японский образ жизни. Эти виды искусства и умения преподаются и при храмах разных сект, стремящихся привлечь к себе молодежь, и в светских академиях, и в частных школах, и в кружках художественной самодеятельности.
В Японии при сохранении многих технических и орнаментальных приемов принципиально изменились основы разработанной в Китае архитектурной планировки. В Китае композиция храмового или дворцового ансамбля вписана в квадрат, расчерчена по перпендикулярным осям на строго горизонтальной плоскости. В холмистом японском пейзаже исчезла эта архитектурная строгость, и строения располагаются свободно, применяясь к местности.
Лучшие парковые, дворцовые, храмовые ансамбли раннего средневековья сохранились в Нара и Киото. XVI век оставил ряд величественных замков в городах Центральной и Южной Японии— бывших столицах мятежных княжеств. Немало прекрасных архитектурных памятников и в Токио, но все же наибольшей славой пользуются храмы, построенные сегунами Токугава в XVII—XVIII вв. в живописной горной местности Никко, к северу от Токио. Недаром у японцев даже есть пословица «Кто не ездил в Никко, не может говорить о прекрасном».
Современная японская архитектура развивается в основном в рамках конструктивизма. Следует помнить, однако, что этот интернациональный стиль немало заимствовал из принципов постройки традиционного японского жилого дома с его раздвижными прямоугольными окнами-стенами— «сёдзи», строгостью линий и стандартизованностью всех измерений и деталей. Кроме того, лучшие архитекторы современной Японии, подобно Кэндзо Тангэ, автору мемориала в парке Мира в Хиросиме и олимпийского комплекса в Ейоги (Токио), всегда стремятся в своем творчестве так или иначе исходить из традиций, по-своему преображая их. Небольшие ландшафтные сады с прудами и камнями и другие элементы традиционной стилизации — частая принадлежность декора построенных в современной манере гостиниц, офисов, учебных и других общественных зданий.
Скульптура в Японии никогда не принадлежала к числу высокоразвитых искусств. Вплоть до новейшего времени это была почти исключительно ритуальная скульптура. Археологическими раскопками добыто много фантастических вычурных глиняных статуэток «догу» эпохи неолита и более реалистичных, но очень скупых и схематических глиняных же изображений людей и животных эпохи раннего железа. После введения буддизма почти вся скульптура в Японии была сосредоточена в буддийских храмах. Многие статуи будд поражают своими размерами и техническим мастерством исполнения, но уже с XII—XIII вв. строгий канон засушил творческое начало в скульптуре, и она становится скучной и однообразной. На этом фоне в эпоху средневековья выделяется скульптурное творчество монахов-самоучек, таких, как Энку и Мокудзики, украшавших своими произведениями из дерева деревенские храмы. Это было свободное от канона искусство, полное экспрессии и гротеска, которое удивительно современно смотрится и в наши дни.
Гражданская скульптура нового времени — это в основном стандартно-напыщенные памятники деятелям феодальных и мэйдзийских времен либо претенциозные произведения модернизма и абстракционизма. Большой популярностью в Японии пользуются произведения мелкой народной пластики — фигурки людей и животных, игрушки из глины и папье-маше и огромное многообразие кукол,— деревянных чурок-матрешек «кокэси», зародившихся в Северной Японии, но ставших популярными повсюду» глиняных «хаката-нинге» с Кюсю, матерчатых гейш и придворных дам из района Киото и многих других.
Произведения отдельных мастеров-прикладников — разные керамические или кованные из металла изображения животных, птиц и целых жанровых сцен, продолжающие многовековые традиции, — стоят на уровне лучших произведений станковой скульптуры. К сожалению, безвозвратно кануло в прошлое искусство «нэцкэ» — брелков-застежек к поясам кимоно, бывших шедеврами миниатюрной резной скульптуры.
Основным видом японского изобразительного искусства всегда считалась живопись. Японская живопись — эта главным образом письмо черной или цветной тушью и клеевыми (на желатине) красками на бумаге и шелке. Японская живопись прошла многовековой путь развития от живописи VIII—.XII вв. — настенной и на свитках, преимущественно с философскими и религиозными сюжетами (впрочем, всегда воплощавшимися в реалистически-жанровые формы), до школы живописи и гравюры «укийоэ» (что означает «бытовые картины»), отражавшей все стороны жизни Японии конца XVIII — начала XIX в.
Укийоэ ставила своей целью наряду с многообразием природы страны показать простых людей, ранее считавшихся недостойными внимания художника, не только включив их в живописную природную среду, но и показав их в труде, в повседневной работе.
Школа укийоэ имела большое число представителей в различных областях изобразительного искусства. К числу особенно известных относились выдающиеся художники — Харунобу (1725—1770), Утамаро (1753—1806), Хокусай (1760—1849), Хиросигэ (1797—1858).
Посещая различные места Японии, Хокусай создал серию пейзажей родной страны в различные времена года — живописные берега, бурно текущие реки, горы, водопады, рощи, уединенные сосны. В одних случаях Хокусай изображал поэтическое спокойствие природы, в других — грозные ее явления, особенно страшные бури и наводнения. С исключительной поэтичностью воспроизводит он разнообразные виды горы Фудзи в различные времена года; особенно популярны стали серии «36 видов Фудзисан» и «100 видов Фудзисан». Большой известностью пользовались и такие серии — знаменитые мосты и речные берега, цветы и животные, виды города Эдо (старое название Токио), разнообразные виды моря и др. Хокусай воспроизвел различные типы и события Японии времен Токугава в альбоме, называемом Мангва (что означает карикатура, а также и смешные рисунки). В нем изображаются простые сцены из жизни города и деревни, среди которых было много злободневных, сатирических и жанровых зарисовок. Этот огромный альбом, состоявший из 12 сборников, начал издаваться в 1814 г. и представляет собой нечто вроде энциклопедии японской народной жизни.
Трудовой жизни японского народа много внимания уделял и Утамаро; особенно известна его серия ремесла и занятия, веселые дома столичного квартала Ёсивара. Увлекаясь демократическими сюжетами, художник шел своим путем, создав своеобразную манеру живописи, что особенно сказалось в изображении женских образов. В альбомах Утамаро ярко отображен и мир животных; это рисунки обезьян и других зверей, насекомых и птиц.
Яркие картины природы созданы Хиросигэ. Большую славу Хиросигэ принесли его снежные и осенние ландшафты, виды оз. Бива, горы Фудзи, р. Кисои и других достопримечательных мест страны, запечатленных художником во время многочисленных путешествий.
Для того чтобы в полной мере оценить прогрессивное значение национальной школы укийоэ, получившей особенный расцвет в эпоху сёгунов Токугава, следует помнить, что государственный режим этой эпохи отличался большой реакционностью, очень строгой правительственной регламентацией различных сторон жизни, выступал против всякого рода демократических проявлений, свободы мысли и индивидуальности мнений.
В новое время рядом с этой традиционной живописью появилась масляная живопись европейского типа — «ёйога». Разница между ними не только в технике, но и в май ере, творческом методе, выборе сюжета. Однако оба этих стиля существенно повлияли друг на друга, так что в настоящее время в Японии существует одновременно и современная, и традиционная синтетическая школа, представленная такими выдающимися произведениями, как пейзажи Хигасияма Кайи, серия панно «Ужасы Хиросимы» супругов Ири и Тосико Маруки, графика Уэно Макото и др.
Примерно так же обстоит дело и в музыке. Полностью традиционная музыка с набором старинных инструментов (цитра «кото», трехструнный щипковый инструмент «сямисэн», похожий на балалайку, флейты, барабаны) живет сейчас в оркестре традиционного театра, в дворцовой музыке «гагаку», которая звучит по особо торжественным случаям, и в храмовой музыке в дни народных праздников. Большинство современных японских композиторов и исполнителей пользуются европейскими музыкальными инструментами, но постоянно обращаются в своем творчестве к тем иди иным мотивам из национального наследия.
Японская литература принадлежит к числу наиболее древних, прошедших сложный путь развития высокоразвитых литератур мира Запись народных охотничьих, эпических песен присутствует уже в древнейшем японском письменном памятнике — хронике «Кодзики» (начало VIII в.). В конце VIII а появилась первая поэтическая антология «Маньесю», включившая более 4500 авторских стихотворений.
В это время в поэзии преобладал жанр «танка» — короткого пятистрочного стихотворения, посвященного эмоциям и переживаниям какого-то момента (любви, красоте природы и пр.), со сложным подтекстом, образующимся благодаря игре слов и литературным ассоциациям. В середине IX в. появились «моногатари», т. е. повести. Такие произведения X—XI вв., как «Гэндзи-моногатари» писательницы Мурасаки Сикибу принадлежали уже к жанру вполне композиционно завершенного и достаточно реалистического романа. Позже, с XIII в., под названием моногатари фигурируют преимущественно рыцарские эпопеи, посвященные военным подвигам. Продолжают развиваться популярные со времени раннего средневековья жанры «никки» и «дзуйхицу» — дневников и лишенных фабульной связи эссе на самые разные темы.
С XIV – XV вв. существует профессиональная драматургия – пьесы «ёкёку», предназначенные для сцены светского театра. XVII – XVIII века были временем расцвета культуры позднего средневековья. В это время в прозе лидирует жанр «укиёсоси», т.е. бытовых записок, новелл бытового, эротического, приключенческого характера, главными героями которых выступают горожане (купцы, ремесленники) и мелкое дворянство (самураи). В драматургии в это время в отличие от более ранних мистических пьес также преобладают либо исторические пьесы, либо пьесы на темы из жизни тех же горожан и самураев. Ихара Сайкаку был крупнейшим мастером новеллы этого времени, а Тикамацу Мондзаэмон – наиболее выдающимся драматургом. В поэзии «танка» уступает место «хокку» — еще более короткому стихотворению из трех строк. Особенно славятся хокку Басё, который четко и ясно сформулировал основные принципы стихосложения: простота, гармония и глубина.
В начале XIX в. глубокий кризис японского феодализма сказался и на литераторе. Ведущим жанром прозы в это время стал тенденциозный, дидактический буддийско-конфуцианский по своей этической основе роман, основным представителем которого считается Такидзава Бакин. Бытовые повести в это время носят уже не столько реалистический, сколько натуралистический и фарсово-комический характер; таковы повести «На своих двоих по дороге Токайдо» Дзиппэнся Икку и «Общественная баня» Сикитэя Самба
После буржуазной революции 1869 г. начинается развитие современного реализма в японской литературе; начало ему было положено романом Фтабатэя Симэя «Плывущее облако», в котором воссоздана правдивая картина жизни Японии того периода. Крупнейшими писателями начала XX в. били Симадзаки Тосон, Куникида Доппо, Нацумэ Сосэки. После 1918 г. в Японии зарождается и развивается пролетарская литература, представителями которой явились Токунага Сунао и Кобаяси Такидзи. Произведения лучших буржуазных, писателей этого периода, таких, как Акутагава Рюноскэ, хотя и проникнуты безысходным пессимизмом, но сочетают весьма глубокое психологическое проникновение с острой критикой современного им общества.
После второй мировой войны начинается новый этап в развитии японской литературы. Внутренним лиризмом, развитием традиционных эстетических концепций отмечены в это время романы Кавабата Ясунари, лауреата Нобелевской премии 1968 г. Напротив, такой писатель, как Мисима Юкио, от произведений, навеянных античностью, переходит к воспеванию патологии, ужасов, секса. Для последних лет наиболее значительны сочетающие размах фантазии и глубоко философские раздумья произведения Кобо Абэ, чьи романы «Женщина в песках», «Чужое лицо» хорошо известны русскому читателю. Большое развитие в современной японской литературе получили такие характерные для наших дней жанры, как научно-фантастическая и детективная литература, превращающиеся из развлекательного чтения в определенные направления литературы серьезных жанров. Особенно показательна в этом отношении повесть «Точки и полосы» Мацумото Сэйтё.
Сложна и многообразна театральная жизнь Японии. На ее примере наиболее четко видно различие между судьбами исторического наследия искусства в Японии и странах Европы. Если все развитые искусства уподобить многоступенчатой ракете, каждая ступень которой служит основой для старта следующей ступени, то в Европе, как правило, пройденные ступени выгорали, отмирали, сходили с общественной сцены. В Японии же они сохранялись в законсервированном виде и продолжали свой путь рядом с порожденными ими новыми явлениями, лишь потеснившись, чтобы уступить последним Главное место.
В древнейшем японском письменном памятнике «Кодзики» описано театральное представление, которое устроили боги, чтобы ублажить разгневанную солнечную богиню. Очевидно, уже тогда подобные представления (кагура) имели место в синтоистских храмах. Они происходят в них и сегодня по особым заказам или в дни храмовых праздников. В маленьких сельских храмах эти представления («сато-кагура», или деревенская кагура) превращаются в нечто вроде злободневных самодеятельных сатирических ревю. Буддийская церковь использовала Элементы кагура в своих мистериях «дэнгаку», которые и сейчас исполняются в буддийских храмах. Раннесредневековый императорский двор и придворная знать параллельно с дэнгаку создали очень близкий к нему балет «бугаку», который сперва был развлекательно-самодеятельным, но вскоре стал профессиональным и церемониальным (профессиональные группы бугаку и гагаку и сейчас существуют при императорском дворе). Ни дэнгаку, ни бугаку и гагаку не были еще настоящими театральными зрелищами; начало им положили «саругаку» — представления бродячих кукольников, в них впервые появился словесный текст.
Синтез саругаку с храмовыми дэнгаку и дворцовым бугаку дал в XIV в. первый большой драматический жанр в Японии — театр «Но». По составу, канонам и манере исполнения театр «Но» очень близок к классической древнегреческой драме. В настоящее время есть несколько коллективов «Но», представления которых пользуются большим успехом среди любителей этого жанра. В начале XVII в. возник театр «Кабуки». Пьесы, вошедшие в его репертуар, первоначально писались для кукольного театра — «дзёрури», или «бунраку». «Кабуки» и «бунраку» живы по сей день и популярны у зрителей. Они гораздо реалистичнее, чем «Но», хотя в них много условностей. Сюжеты пьес взяты из жизни позднесредневековых самураев и горожан. Однако сложный внутренний мир человека, показываемый в них, как в пьесах Шекспира, находит горячий отклик у современного зрителя.
В новое время в Японии утвердился и активно развивается театр европейского типа. Репертуар его очень широк — от Софокла и Шекспира до Ибсена и М. Горького, много пьес и японских авторов.
Оперные и балетные жанры европейского театра также представлены в Японии, но не столь развиты. Наиболее популярны из музыкально-хореографических сценических представлений ревю или шоу, которые ставятся с большим размахом и в отдельных номерах которых широко используются традиционные сюжеты и постановочные приемы.
Пестра и разнообразна спортивная жизнь Японии. В массовом любительском спорте одинаково популярны традиционные и интернациональные виды спорта: дзкэдо, кендо, стрельба из лука «кюдо» (особенно среди девушек), каратэ, бейсбол, теннис, гольф, гимнастика, легкая атлетика, лыжи, сноуборд и т. д. Спортивные соревнования по большинству этих видов — весьма любимые и массовые зрелища, но особенно много болельщиков привлекают соревнования борцов — профессионалов по борьбе «сумо». Борцы «сумо» — это обычно тяжеловесы, значительно больше среднего роста и очень плотного сложения люди.
В Японии есть целый ряд популярных форм проведения досуга, которые не являются ни спортивными, ни художественными, хотя имеют в себе и туристический, и эстетический элементы. Это сезонные прогулки или пикники с целью любования явлениями природы. Весной это «ханами» — прогулки для любования цветением дикой вишни, летними вечерами — «цукими» — любование полной луной.